562 словаХолод колол пальцы. Как отвратительные мерзкие иглы врачей, которые пытались найти вену, нащупать ослепительно-голубую тонкую змейку под кожей и вонзить в неё блестящую узкую стальную трубку. Капельница четким силуэтом возвышалась справа от кровати. Пакет с жидкостью почти закончился, а значит, должна была прийти очередная медсестра, которая с фальшивой улыбкой станет менять одну питательную жидкость на другую. Время в этой чертовой больнице текло медленно, ровно, и она успела изучить всех наизусть. Больше всех из персонала ей нравятся два человека: темноволосый молодой врач со смуглой кожей и старая, мудрая женщина, Полюшка, которая заходит слишком редко. Имени врача она не знала. Он всегда пробегал мимо её палаты, будто боясь смотреть за стекло, на кровать, и девушка прекрасно его понимала: угасание - это страшно. Для неё угасание стало чем-то привычным и родным, как материнская ласка и забота. Как полузабытый голос отца, низкий и чуть грубоватый, как мягкое лицо сводной сестры. Где она, родная девочка Мира?.. Девушка печально усмехнулась и открыла глаза. Из окна лил серый свет. На ветках деревьев, темных и хрупких, лежал серый снег. Серые очертания домов отражались в карих глазах. Серый воздух, холодный и сырой, витал в комнате. Все было серым. Даже тонкое одеяло, под которым гудела кровь в онемевших ногах. "Ты успела заскучать?" - голос в ушах давно перестал быть злым, завистливым или елейным, как приторно-сладкая патока. Он казался уставшим, как и сама девушка. Но им было от чего устать. - Не твоего ума дело, Найтуолкер, - действительно, это было не её делом. Не её проблемой. Алые волосы медленно выпадали, оставляя причудливые узоры на подушке, и, наверное, с того момента они перестали быть врагами. Поэтому голос лишь усмехнулся. Раздался звук шагов, липкий и шуршащий, как от шин. "Конечно, не моего, - заметил голос. - Но я хочу знать". - Нет, - еле шевельнулись губы. Еле шевельнулась душа, лениво скрывая правду. Лежать в постели и смотреть в потолок было ужасно скучно. "Я не расслышала тебя, Эрза. Повтори". Не хотелось. Ей не хотелось ничего. Ни говорить, ни слушать, ни сидеть, ни дышать, ни смотреть на трещины в сером потолке. Худое, истерзанное молекулами и химией тело не могло радовать свою хозяйку. Оно было единственным, что могло принести облегчение и мимолетное забвение. - Нас могут услышать. Голос в голове рассмеялся, и в висках взорвались миллионы гранат. Вырвалось пламя боли, поглощая серый свет и тишину. Яркие неоновые точки ослепили и ударили по глазам, а эхо смеха дробилось подобно свету в новогодних витринах. "Давно пора бы понять, Эрза. Мы одни в этом мире. Од-ни", - последнее слово почему-то повторилось по слогам, и девушка поняла, к чему идет весь этот разговор. - Нет. Если ты решила меня подразнить, то сделай это в другой раз. Когда буду здорова. Голос засмеялся снова, но тише, мягче и нежнее, как будто его обладательница находилась рядом с возлюбленным. Это раздражало. Злило. "Когда ты будешь здорова, то я уже не буду разговаривать. Я буду делать. А ты будешь кричать". Девушка фыркнула. Все опять зашло в то же самое русло. День за днем, час за часом повторялся этот бесполезный разговор. Но она была готова терпеть. Умирать Эрзе Скарлетт было скучно. И очень холодно. Но обжигающий лед воздуха она вынести могла, а тоску... Она разъедала душу. А химия разъедала тело. Одной силы было слишком много, а второй не хотелось. "Когда ты поправишься, Эрза, мы с тобой пойдем в кино. Обязательно. И будем гулять", - заявил голос, и девушка усмехнулась. Детские мечты, глупые, наивные, странные. Почти забытые. - Конечно. Куда я от тебя денусь?
Неплохо, мне понравилось)
не он.Спасибо.
а.
а.
Заказчик тоже об этом думал, ну да ладно.
Вышел неплохой ангст. Атмосфера передана действительно здорово, спасибо)
а.
А врач со смуглой кожей - это...?
н.з.
Врач со смуглой кожей - это Грей. Я не удержалась и решила вставить его в работу)
а.